Неточные совпадения
Проходя по гостиной, она услыхала, что
у подъезда остановился экипаж, и, выглянув в окно, увидала карету, из которой высовывалась молодая девушка в лиловой шляпке, что-то приказывая звонившему лакею.
Этот жест, дурная привычка — соединение рук и трещанье пальцев — всегда успокоивал его и приводил в аккуратность, которая теперь так нужна была ему.
У подъезда послышался звук подъехавшей кареты. Алексей Александрович
остановился посреди залы.
Подъехав к части мимо пожарного часового, пролетка с арестантом въехала во двор полицейской части и
остановилась у одного из
подъездов.
Дрожки
остановились перед трехэтажным домом,
у самого
подъезда, и гусар вбежал на крыльцо.
И вот
у этого
подъезда, прошуршав по соломе,
остановилась коляска. Из нее вышел младший брат Ляпин и помог выйти знаменитому профессору Захарьину.
Дня через два, когда Долгоруков отсутствовал,
у подъезда дома
остановилась подвода с сундуками и чемоданами, следом за ней в карете приехал лорд со своим секретарем-англичанином и приказал вносить вещи прямо в кабинет князя…
Белоярцев молча прохаживался по зале и,
останавливаясь у окна, делал нетерпеливые движения при виде стоящих
у подъезда двух дрожек.
У подъезда начали
останавливаться сначала дрожки казначея, потом исправника, судьи и так далее.
В продолжение дороги кучеру послышался в экипаже шум, и он хотел было
остановиться, думая, не господа ли его зовут; но вскоре все смолкло.
У подъезда Калинович вышел в свой кабинет. Полину человек вынул из кареты почти без чувств и провел на ее половину. Лицо ее опять было наглухо закрыто капюшоном.
Все благоприятствовало ему. Кареты
у подъезда не было. Тихо прошел он залу и на минуту
остановился перед дверями гостиной, чтобы перевести дух. Там Наденька играла на фортепиано. Дальше через комнату сама Любецкая сидела на диване и вязала шарф. Наденька, услыхавши шаги в зале, продолжала играть тише и вытянула головку вперед. Она с улыбкой ожидала появления гостя. Гость появился, и улыбка мгновенно исчезла; место ее заменил испуг. Она немного изменилась в лице и встала со стула. Не этого гостя ожидала она.
— Конечно-с, сомнения нет. Признаюсь, дорого дал бы я, чтоб вы его увидели: тогда бы тотчас узнали, в чем дело. Я вчера после обеда прогуливался, — Семен Иванович для здоровья приказывает, — прошел так раза два мимо гостиницы; вдруг выходит в сени молодой человек, — я так и думал, что это он, спросил полового, говорит: «Это — камердинер». Одет, как наш брат, нельзя узнать, что человек… Ах, боже мой, да
у вашего
подъезда остановилась карета!
Сколько здесь было богатых домов, какие великолепные экипажи неслись мимо, и я наслаждался собственным ничтожеством,
останавливаясь перед окнами богатых магазинов,
у ярко освещенных
подъездов, в местах, где скоплялась глазеющая праздная публика.
Через час они проскакали мимо каменных львов в ворота протозановского дома и
остановились у широкого, выпуклого полукруглого
подъезда.
В девятом часу вечера карета Рославлева
остановилась в Большой Миллионной
у подъезда дома, принадлежащего княгине Радугиной.
Сани
остановились около большого странного дома, похожего на опрокинутый супник. Длинный
подъезд этого дома с тремя стеклянными дверями был освещен дюжиной ярких фонарей. Двери со звоном отворялись и, как рты, глотали людей, которые сновали
у подъезда. Людей было много, часто к
подъезду подбегали и лошади, но собак не было видно.
У подъезда квартиры Ивана Ильича стояла карета и два извозчика. Внизу, в передней,
у вешалки прислонена была к стене глазетовая крышка гроба с кисточками и начищенным порошком галуном. Две дамы в черном снимали шубки. Одна сестра Ивана Ильича, знакомая, другая незнакомая дама. Товарищ Петра Ивановича, Шварц, сходил сверху и, с верхней ступени увидав входившего,
остановился и подмигнул ему, как бы говоря: «глупо распорядился Иван Ильич; то ли дело мы с вами».
Между тем белый султан и гнедой рысак пронеслись вдоль до по каналу, поворотили на Невский, с Невского на Караванную, оттуда на Симионовский мост, потом направо по Фонтанке — и тут
остановились у богатого
подъезда, с навесом и стеклянными дверьми, с медной блестящею обделкой.
Извозчик
остановился у каменного двухэтажного особняка с приличным
подъездом, с окнами, закрытыми сплошь ставнями. Остальные приехали раньше и уже их дожидались. Их пустили не сразу. Сначала в тяжелой двери открылось изнутри четырехугольное отверстие, величиной с ладонь, и в нем на несколько секунд показался чей-то холодный и внимательный серый глаз. Потом двери раскрылись.
Вдруг он стал как вкопанный
у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед
подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице.
Поравнявшись с
подъездом двухэтажного дома, наш караван
остановился, и тотчас же рядом со мной выросла фигура мужика. Он был в большом полушубке, с головой, закутанной в башлык. Из-под башлыка торчал конец носа, заиндевевшие брови и белые усы. В одной руке
у него была большая дубина, в другой трещотка, из чего мы заключили, что это ночной караульщик.
Экипаж после долгой, убийственной езды по глинистой почве
остановился наконец
у подъезда. Два окна над самым
подъездом были ярко освещены, из крайнего правого, выходившего из спальной Ольги, слабо пробивался свет, все же остальные окна глядели темными пятнами. На лестнице нас встретила Сычиха. Она поглядела на меня своими колючими глазками, и морщинистое лицо ее наморщилось в злую, насмешливую улыбку.
Они отправились в наемной карете.
У Владимирской графиня указала
остановиться пред
подъездом одного большого дома. Хвалынцев повел ее в третий этаж по освещенной лестнице и
остановился перед дверью, с медною доской, на которой было написано: «графиня Цезарина Фердинандовна Маржецкая».
Извозчичьи пролетки и «собственные» экипажи, представительно гремя по камням мостовой, обнажающимся из-под ледяной коры,
останавливались перед дверьми разных магазинов, по преимуществу
у первого в городе парикмахера-француза, да
у единственного перчаточника, и потом, иногда, на минутку, подкатывали к клубному
подъезду.
В Париже с Жозефом сделалось нечто еще более мудреное. Снося свою унизительную роль дорогой, Висленев надеялся, что он в первый и в последний раз разыгрывает роль мажордома, и твердо ступил на землю Парижа. И в самом деле, здесь он
у самого амбаркадера был приглашен Глафирой в экипаж, сел с нею рядом, надулся и промолчал во все время переезда, пока карета
остановилась пред темным
подъездом Hôtel de Maroc в rue Seine.
У подъезда «Астории» стояла телега, нагруженная печеным хлебом, а на горячих хлебах лежал врастяжку ломовой извозчик. Мимо равнодушно проходили люди. Катя, пораженная,
остановилась.
Завтрак их «под машиной» затянулся до третьего часа. Было все так же жарко, когда они, пройдя
подъезд,
остановились у станции поджидать вагона к Сухаревке и дальше до Сокольников.
Карета
остановилась у широкого
подъезда казенного здания. В воротах, помещавшихся рядом, темнела тяжелая фигура дежурного сторожа, укутанного в тулуп.
В то время, когда он подходил к
подъезду ресторана Кюба,
у этого
подъезда остановилась двухместная карета с опущенными зелеными шторами.
Через каких-нибудь пять минут они
остановились уже
у подъезда домика на Литейной, занимаемого графом Алексеем Андреевичем.
Время летело незаметно, карета уже катила по улицам Белокаменной и
остановилась у широкого
подъезда одной из лучших московских гостиниц.
Сани, в которых сидели друзья,
остановились у шикарного
подъезда, редкого в Петербурге, каменного двухэтажного дома-особняка.
Элегантные экипажи разных форм и наименований то и дело
останавливались у шикарного
подъезда, и ливрейные лакеи, соскочив с козел или запяток, буквально ныряли в
подъезд и, возвращаясь к экипажам, обратно несли швейцару визитные карточки посетителей.
Карета катилась по Литейной, и свернув по Симеоновскому переулку, проехала Симеоновский мост, часть Караванной, Большую Итальянскую, выехала на Невский проспект. Быстро домчавшись до Большой Морской, и проехав часть этой улицы, повернула на Гороховую и
остановилась у второго
подъезда налево.
На Фурштадтской улице, почти в самом ее начале, по правой руке, по направлению к Воскресенскому проспекту,
останавливалось множество карет
у шикарного
подъезда роскошного дома, и многочисленные гости, мужчины, дамы, закутанные в дорогие шубы и ротонды, поднявшись по лестнице до бельэтажа, входили в открытые настежь двери.
Евгений Николаевич остановил свой выбор на пансионе Шлецера, и в один прекрасный день извозчичья коляска, в которой сидел Зыбин со своим сыном,
остановилась на Мясницкой,
у подъезда дома Лобанова-Ростовского.
Время шло. Стоявшие на громадной тумбе из черного мрамора великолепные бронзовые часы показывали уже пять минут третьего. Александра Яковлевна не отходила от зеркал, впиваясь в них взглядом. Вот несколько карет проехало мимо,
у подъезда же
остановились извозничьи сани и из них вышла высокая барыня с лицом, закрытым густою черною вуалью. Извозчик медленно отъехал. Отчасти по фигуре, но скорее инстинктивно, она узнала в подъехавшей княгиню. Вся кровь бросилась ей в голову — она быстро ушла к себе в будуар.
Карета
остановилась у шикарного
подъезда ее дома.
До четырех часов сумасшедший чиновник успел уже обежать очень много мест, — он был видим простым глазом на Марсовом поле, в саду, на островах, на Адмиралтейской площади и наконец очутился на набережной Мойки. Здесь он заметил
у одного
подъезда лошадь своего начальника,
остановился, как вкопанный, впереди ее и тихо пырхнул.